Синим бисером сыплется звон колокольный Вновь отлитых, сияющих колоколов, Он какой-то игрушечный, даже фривольный, Но его покрывает, спокойно-суров И торжественно-долог, как русская песня, Как натруженный голос, как главный распев, Бас малиново-медный, плывущий, чудесный… Гулок, словно набат, его пламенный зев. А на стыке времён расплескали фонтаны, Мозаично-картинны, безвкусно-вольны, Свои струи журчанием солнечно-пьяным На дворе монастырском у древней стены. Там палаты надстроены, словно заплатой Залепили величие прежних красот, И у матушки есть теперь тоже зарплата И она будто лебедь на «мазде» плывёт. А глаза у монахинь удушливо-вязки, Осуждающе резко звучат голоса, Не к лицу ни апостольник и ни подрясник, И совсем не зовут присмиреть небеса. Мы покинули двор, не вкусивши блаженства. И свечи дорогой не пославши в алтарь, Нас не смог впечатлить новодел «совершенством», Было просто обидно и времени жаль. Вновь пришло ощутимое чувство утраты, Словно к нам в алтари пробрались чужаки, Для кого они просто не могут быть святы, Вот торговлишкой здесь заниматься с руки. У ворот эта чёрная кукла – девчонка, - Исподлобья глаза, взгляд потухший и злой, Вслед худою, как ветка, махнула ручонкой… Мы с большим облегченьем вернулись домой.
